Нож исчез таким же таинственным образом, как и появился. Танат все еще продолжал держать одной рукой мою руку, а другой осторожно прикоснулся к сделанной им ране. Он обмакнул кончики пальцев в мою кровь, а потом нарисовал ею вертикальную полосу на моем лбу с двумя точками по бокам. Все это время я стояла еле дыша.

Закончив, он вновь обмакнул пальцы в мою кровь и, брызнув ею в сторону, сказал:

— Смотрите!

Тут же все вокруг на миг осветилось ярким светом, я чувствовала, что земля уходит у меня из-под ног, и в то же время ощущала поддержку Таната.

Глава 3

Когда свет рассеялся, я увидела джунгли, посреди которых был город с несколькими пирамидальными сооружениями. Ощущение сна усилилось, я смотрела на все это как бы со стороны, и это почему-то казалось мне совершенно нормальным.

— Что это? — все же спросила я у Таната.

— Это город Охаш-Ица, который теперь нельзя найти ни на одной карте мира. Джунгли навсегда поглотили его остатки. Здесь живет племя Ольмеков — одно из ветвей цивилизации ацтеков. Именно тут все и началось.

Мы поразительно быстро приблизились к городу. Вот мы были уже в нем. Вокруг ходили люди: мужчины, женщины, дети в украшениях с ног до головы, многие из которых были из золота. Все они выглядели дикарями, но внезапно я ощутила родство с ними.

— Но как все это произошло?

— Смотрите, — снова сказал Танат.

В мгновение ока день сменился ночью. В небе светила огромная полная луна, дававшая не меньше света, чем солнце, но он был более призрачным. Мы уже стояли на вершине центральной пирамиды. Здесь в центре стоял алтарь, покрытый причудливыми знаками. На ней была растянута шкура огромной пантеры. Она была свежая и все еще сочилась кровью. А вокруг алтаря стояли семь мужчин. Всем им было не больше тридцати пяти, и они были похожи, словно братья: могучие тела, смуглая кожа, длинные, одинаково остриженные черные волосы, рубленые черты лица.

У одного из них на руках был ребенок, еще совсем крошечный. Но уже было видно, что он не похож на других членов племени — его кожа и волосы были гораздо светлее. Это был мальчик. Бог знает, как он появился в этом племени.

— Кто эти люди? — не удержалась я от вопроса.

— Жрецы-воины. Лучшие из лучших, как я полагаю.

Державший ребенка, положил его на алтарь, прямо на окровавленную шкуру пантеры. От созерцания этого, а больше от мыслей о том, что ждет это невинное существо, у меня комок подступил к горлу, но я, словно завороженная, продолжала следить за развивающимся действием.

Ребенок захныкал, но, казалось, это никого не беспокоило. Каждый из семи достал из-за пояса острый обсидиановый нож и взрезал себе левую руку от запястья до локтя. Кровь брызнула на алтарь, но ни один мускул не дрогнул на их суровых лицах. Положив ножи на алтарь, они скрестили окровавленные руки над ребенком и монотонно, в нарастающем темпе, начали читать какое-то заклинание.

Смешавшись, их кровь капала на ребенка, который уже ревел во всю глотку. И вот луна достигла своего зенита. В тот же миг всех семерых мужчин охватил голубой свет, пронизывающий их тела сотнями молний, который постепенно стал концентрироваться в их руках, а потом ударил прямо в ребенка. Произошла вспышка. Магия, родившаяся здесь, была так сильна, что на секунду у меня захватило дыхание.

Когда свет рассеялся, ребенок, к моему удивлению, был жив и даже перестал плакать, а вот семеро мужчин лежали вокруг алтаря бездыханные. Но это был еще не конец. На миг, всего лишь на краткий миг ребенок обратился детенышем пантеры, черным как ночь со светлой полоской вдоль хребта.

— Что здесь произошло? — ошарашено спросила я.

— Древняя магия. Видно, эти люди долго к этому готовились. Возможно, десятилетия. Эти семеро были очень сильными магами. Объединив всю свою мощь, свои души, они вложили все это в дитя. Это племя малочисленно, оно на грани вымирания, и они отдали свои жизни за то, чтобы создать величайшего воина, который поможет им выжить. И, надо отметить, это у них получилось.

— Значит, они мертвы? — спросила я, указывая рукой на семерых мужчин.

— Да, мертвее не бывает, уж поверьте мне.

— Неужели они сознательно пошли на это, зная, чем все кончится?

— Именно. Они добровольно отдали свои жизни, чтобы дать шанс на выживание своему племени. Это дитя — оборотень, будущий воин, к тому же обладающий магическим потенциалом. Этого ребенка нельзя убить с помощью магии.

— Но каким бы замечательным не был этот ребенок, он все же один. Как он может помочь целому племени? — не понимала я.

— Увидите, — просто ответил Танат.

Тотчас же время вокруг нас завертелось в десятки раз быстрее. Мальчик стал юношей, а юноша — мужчиной, могучим воином с копной светлых волос и взглядом хищника. О, этот взгляд мне был хорошо знаком. Такой же был и у меня, когда сквозь глаза начинал проглядывать зверь.

Я видела битвы с другими племенами, в которых он вел свой народ. Видела его в пылу сражений, на грани коллапса. Он был уже полузверь, и это делало его практически непобедимым и неуязвимым. Его рычание приводило врагов в ужас.

— А что же было потом? — спросила я.

Время снова убыстрилось, и Танат ответил:

— Ваша кровь многое мне рассказала, помогла понять то, что было для меня загадкой.

Этот мужчина сполна выполнил свою миссию. Под его железной рукой племя окрепло и разрослось. Но жизнь человеческая коротка. Когда пришло его время, он умер. Но к тому времени у него уже был сын, который и унаследовал все способности отца. Так начался золотой век ольмеков. Один воин-оборотень сменялся другим, лишь укрепляя положение племени. И каждый оставлял после себя наследника, чтобы у племени всегда был защитник.

— Но что-то, в конце концов, помешало этому? — догадалась я.

— Да. Пришли испанцы, обуреваемые жаждой золота. Против их ружей даже все объединенные силы ольмеков были бессильны.

Сразу же я увидела древний город, объятый пламенем пожарищ. Всюду кипело сражение. Окровавленные тела, плачущие матери и их дети, сражающиеся воины. Но бились, защищали город не только они. Бок о бок с грозными воинами сражались юнцы и старики. Даже женщины брали оружие у своих мертвых мужей и вступали в битву. Решимости этому народу было не занимать, но это не могло им помочь. Перевес явно был не на стороне ольмеков.

Здесь же, в самом пылу битвы, был и оборотень. Он сражался неистово, это был уже не человек, а зверь, с трудом сохраняющий обличье человека. Вокруг него не было пустого места — одни бездыханные тела врагов.

Но вот его что-то отвлекло. В десяти метрах от него испанец занес саблю над молодой женщиной. По тому, как исказилось лицо оборотня. Я поняла, что это, наверное, его жена. Желая спасти ее, он прыгнул. В этом прыжке он полностью стал зверем, приняв обличье пантеры. Но это его не спасло. Раздался выстрел, который, казалось, перекрыл даже шум битвы. Крупное кошачье тело как-то неестественно вздернулось, а потом рухнуло наземь, так и не достигнув цели. Но оборотень, вновь ставший человеком, был еще жив, уж я-то знала. Жизнь едва-едва, но теплилась в нем. Но это продолжилось не долго. Испанец, занесший саблю над его женщиной, опустил ее на его голову, отрубив ее напрочь. Тут уж любая магия окажется бессильна. Теперь он был мертв окончательно. И это поставило меня в тупик.

— Ужасно, — прошептала я. — Но если все это так и было, то я не могу быть его потомком.

— Отнюдь, — возразил Танат, — Вы заметили ту женщину, ради которой он погиб?

— Да.

— Так вот, она еще не знает, но в ее чреве уже растет его ребенок. Она поймет это потом, когда будет плыть в Европу вместе с другими женщинами своего племени, которых вместе с золотом захватили испанцы и продадут в рабство. И ее ждет еще один удар. В положенное время у нее вместо ожидаемого сына родится дочь. Тогда она решит, что боги окончательно отвернулись от ее народа.

— У нее родился обычный ребенок?