Причем я видел все, что происходило вокруг моего тела. Меня перестали резать, заходили из комнаты в комнату. Потом пришел незнакомый человек, посмотрел на меня, пощупал пульс под подбородком и избил двоих, пытавших меня, – они не сопротивлялись. После этого тело мое отвязали и положили в огромный черный полиэтиленовый пакет. Больше я ничего не помню.

Пришел в себя я через пять дней на городской свалке. По случайности меня нашли живущие на свалке бомжи. Как они рассказывали потом, они подумали, что я мертвый. Говорят, что на свалке таких в пакетах полно. Но один, бывший доктор, надумал пощупать пульс. Пульс прощупывался. Привели местную старуху, лечившую бомжей от болезней, и вместе с врачом они вернули меня к жизни. Это было удивительно, что я выжил, но я думаю, что это благодаря моему отцу. Не в том, конечно, мистическом смысле, а за счет его здоровья и его силы. Ведь всю жизнь прожить под землей – для этого нужно иметь особый склад здоровья. Теперь я работаю по чужой трудовой книжке, меня устроил на работу один знакомый. Комнату вот снимаю… – Егор Петрович покосился на торчащий из тумбочки топор.-Но с меня сегодня свалился тяжкий грех предательства.

Егор Петрович казался уже не таким мрачным, как поначалу.

– Можешь спать спокойно, папаша. А вот нам придется подумать, где теперь разыскать этих китайцев. Никто ничего не помнит, что характерно, никто ничего не знает…

– Сему Никакого тоже убили, – сказал Илья.

– Сему?! А его-то за что? – изумился Егор Петрович.

– А за то, что он ваш разговор подслушал и трепанул где-то, видно. Его китайцы и замочили, – прояснил общее недоумение Сергей.

– Ну хотя бы приблизительно вспомните,-попросил Илья. – Ну хоть вид из окна какой?

– Вид из окна… – задумался Егор Петрович. – Обыкновенный вид: стену дома метрах в пятидесяти видно, больше ничего. Желтую стену без окон… Послушай, Илья, ну зачем вам-то это нужно? Что вы хотите? Китаец ведь страшный человек. Для него человеческая жизнь ничего не стоит. Поймите это!

– Знаю! – вдруг воскликнул Сергей радостно. – Знаю, кто нас к Китайцу приведет! Поехали!

– Мы еще увидимся, Егор Петрович, – прощаясь, сказал Илья.

– Дай-то Бог!

Глава 6

ВСЕ МЫ СМЕРТНЫ

Было поздно. Илья уже привык к тому, что в этом городе не бывает ночей. Только прохожих было мало – день будний.

– Я понял, кто может вывести нас на Китайца. Парикмахер! – говорил Сергей, пока они шли к дворику, где прятался автомобиль.

– Точно! Только он, по-моему, так напуган этими бандюгами, что навряд ли расскажет, – с сомнением проговорил Илья.

– Ну, я об этом позабочусь,-ухмыльнулся Сергей.

Они выехали на набережную Невы. Часы показывали 23:30.

– Ошибся я с Егором Петровичем. Но кто же мог предположить, что тут замешана еще какая-то сила. Ведь легендолог, что характерно, очень походил на злодея-убийцу со всеми его преступлениями против насекомых. Кстати, надо было спросить, зачем он их казнит. Ну да в другой раз. Теперь мы на правильном пути. Чувствую я, что начинается самая главная работа… Та-ак… Откуда это они взялись…-перебил сам себя Сергей, поглядев в зеркало заднего вида.

Илья оглянулся – сзади маячила знакомая иномарка.

– Ведь не было ее, правда?

– Не было, – подтвердил Илья.

Сергей свернул с набережной. "Вольво" последовала за ними и приблизилась настолько, что Илья уже мог видеть лица сидящих в ней людей.

Водитель был в темных очках, рядом с ним сидел полный, даже жирный, мужчина. Щеки его вздрагивали от неровностей дороги.

"Даже такую огромную тушу "вольво" везет без напряжения. Хорошая машина", – подумал Илья.

Толстяк, увидев, что Илья обернулся и смотрит, вдруг расплылся в омерзительной улыбке и погрозил ему перстом. Но тут Сергей резко повернул на другую улицу, успел проскочить на зеленый сигнал светофора и снова повернул. Преследователи не отставали.

– Хорошая у них машина, что характерно, да и водитель ничего.

Илья уже не смотрел назад, внутри у него будто что-то оборвалось – кончилось время неведения; и сейчас он уже начинал понимать, что ввязался в странную и страшную игру. Сейчас он не мог определить, почему подействовала на него эта, казалось, безобидная угроза.

"Ну подумаешь, пальчиком погрозил, – успокаивал себя Илья. – Чего в этом страшного-то. Просто морда у толстяка мерзкая, глазки свиные… Чего меня в пот-то кинуло…"

– Оторвемся, – зло шипел Сергей, отчаянно поворачивая руль, лысые шины повизгивали. – Я Васильевский хорошо знаю. На их машине, что характерно, сразу бы ушли, ну да ничего, оторвемся… Тут еще не разгонишься, гаишники кругом…

Около получаса кружили по району, пока Сергей наконец не сказал, слегка толкнув Илью в плечо:

– Расслабься, ушли. Ты что-то бледненький. Ты, может, не русский – быстрой езды не любишь. Сейчас поедем, Парикмахера к стенке прижмем, а там посмотрим.

– Слушай, Сергей, – задумчиво начал Илья. – Я-то ладно, я разобраться хочу, потому что сам в это дело влип. А тебе зачем это нужно?

Сергей минуту молчал.

– Знаешь, я вот подумал сейчас, как это тебе объяснить популярнее, и понял, что не выйдет. – Он вздохнул глубоко. – Тот, кто не был в Афгане, этого не поймет. Десять лет я уже словно под землей во тьме с чудью живу, а теперь появилась возможность снова солнце и небо увидеть. Жизнь ощутить. После Афганистана я понял, что полноценной жизнью живешь только тогда, когда рядом с тобой смерть. Только тогда ты можешь чувствовать жизнь и радоваться ей.

– А разве недостаточно просто знать, что все смертны? Что жизнь и так пройдет.

– Знать и ощущать – разные вещи. Одно дело, когда ты сидишь дома и стараешься думать о том, что придет время и ты умрешь… И другое – когда смерть рядом с тобой, забирает твоих товарищей, даже если ты думаешь на другую тему. Она сама напоминает тебе и грозит пальчиком. – От этих слов Илья внутренне сжался. – Этого не объяснить. Это можно только почувствовать… или не почувствовать. Упоение жизнью наступает только тогда, когда вокруг смерть. А философские размышления о смерти ведут к унынию и, как правило, не утверждают жизнь, а утверждают смерть… Ну вроде не видно никого. Поехали к Парикмахеру.

Машину из предосторожности Сергей оставил в незнакомом дворике, и к дому они подошли пешком.

– Вроде тихо… Ты, Илья, запомни: если что-нибудь начнется, все мои команды исполняй не раздумывая. На размышление времени слишком много уходит. А вообще, что-то не то…

– Что "не то"?

– Не знаю что, – неопределенно ответил Сергей, сузив глаза и внимательно вглядываясь в окружающую среду.

Они вошли во двор. Об их приходе уведомили взвывшие петли ворот. Минуту постояли, вслушиваясь в тишину, потом двинулись дальше.

Изменений во дворе не было. Они, стараясь производить как можно меньше шума, перебрались через мусорные навалы. Дверь в подвал Парикмахера была гостеприимно приотворена, там горел свет, слышалась музыка из репродуктора.

– Чего радио-то так орет? – прошептал Илья.

Но Сергей сделал ему знак молчать и вдруг, словно что-то вспомнив, остановился у ступенек, глядя на приоткрытую дверь с уютно, по-домашнему, горящим светом, слышащейся оттуда песней Луи Армстронга. Лицо Сергея было напряжено, складка разрезала лоб. Несколько мгновений он размышлял, потом, бросив взгляд на окна дома, неслышно спустился по ступенькам и резко открыл дверь.

Илья последовал за ним.

В помещении котельной никого не было – приемник, стоявший на письменном столе, был включен на полную.

– Где это он ночью бродит?

Илья подошел к столу и сделал музыку потише. Сергей, стоя на месте, внимательно оглядывал котельную.

– Знаешь, у меня такое чувство было, когда мы сюда входили, что за нами следят. Давай-ка я дверь подопру.

Сергей взял швабру, стоявшую в углу, и, плотно затворив дверь, вставил палку швабры в ручку.